версия для печати© ХРАМЫ РОССИИ
Москва/- Земляной городhttp://www.temples.ru/card.php?ID=2369

Церковь Воскресения Словущего, что в Барашах

Тексты
Всего текстов: 1
Паламарчук П. Г. Сорок сороков. Т. 2: Москва в границах Садового кольца. М., 1994, с. 374-378
Церковь Воскресения в Барашах
Покровка, 26/1, угол Барашевского пер., 1
"Барашевский переулок назван по бывшей здесь в XVII в. Барашевской слободе, известной с 1410 г. "Барашами" назывались царские слуги, возившие за царем в походах шатры и раскидывавшие их в поле для царского отдыха. В одном из государственных актов говорится: "Бил челом нам Барашския слободы староста Иванко Корцов и во всех барашей место, а сказал: от Московского де разорения служат они (бараши) нашу Шатерную службу в наших походах и тягло тянут досталыми людьми" (Акты Археографической экспедиции. Т. III. № 55)"[4].
"В Барашевской слободе стояли две церкви: Воскресения и Введения"[5].
"Церковь на сем месте значится в Переписной книге с 1620 г."[11].
"Нижняя церковь начата постройкой в 1733 г. Колокольня выстроена в 1746 г. Верхняя церковь освящена лишь в 1773 г. Проект храма предположительно выполнен И. А. Мордвиновым"[12].
"Построена в 1734 г. При императрице Елизавете Петровне поставлена глава в виде короны"[1]. "Говорят, будто бы здесь венчалась императрица Елизавета Петровна с графом А. Г. Разумовским. Церковь увенчана куполом с царской короной"[3]. Однако, по более достоверным сведениям, отношения к венчанию императрицы Елизаветы храм не имеет. Согласно мнению большинства историков, венчание происходило в подмосковной усадьбе Перово, а на церкви Воскресения в Барашах было велено водрузить корону в знак того, что после свадьбы императрица проезжала мимо нее в Кремль.
"Церковь существовала еще до Романовых, но называлась тогда "Успения что над Сосенки". В 1620 г. значится уже Воскресенской, но еще деревянной. По благословенной грамоте 1652 г. на этом месте были выстроены две каменных церкви - Воскресения и Симеона и Анны (последняя, однако, документально известна лишь с 1722 г.). К 1732 г. обе они обветшали и были разобраны, а вместо того в ноябре 1734 г. была выстроена одна церковь Воскресения (по этому поводу была изготовлена памятная каменная тумба, находившаяся в последнее время на колокольне). Вместо церкви Симеона и Анны в 1739 г. в трапезе нижней церкви освящен одноименный придел. В 1745 г. разобрали старую колокольню и начали строить нынешнюю. В 1754 г. получено разрешение строить верхний храм, который был готов к 1773 г. Престол Воскресения был тогда же перенесен наверх. По преданию, верхний храм построен графом А. И. Шуваловым, так как там первоначально были устроены приделы Захарии и Елисаветы (по тезоименитству императрицы Елизаветы) и мученика Севастиана (ко дню ее рождения). С 1769 г. внизу известен главный престол Покрова, устроенный в связи с разборкою башни Покровских ворот: бывший там образ Покрова перенесли в нижний храм, где центральный Симеоновский престол стал Покровским, а в трапезе устроили новый придел Симеона и Анны. В 1837 г. верхний храм обновлен на средства А. Ф. Мазуриной, причем Севастиановский и Елизаветинский приделы переименованы в честь Алексея человека Божия и св. Николая. Освящение было 13 сентября 1837 г. Главный иконостас сохранял иконы 1734 г.; такие же и более старые образа были и в других местах храма. Придельный иконостас занимал юго-восточный угол трапезной. Верхняя церковь имела прекрасный барочный иконостас 1773 г., паникадило и роспись стен 1837 г. и несколько старых икон"[2].
"Церковь 1734 г. утратила многие свои художественные достоинства после перестройки 200 лет спустя" ([6] - т.е. в 1934 г. - П. П.).
Сохранились любопытные воспоминания о служении в храме св. Патриарха Тихона:
"Я увидела его впервые 26 сентября 1923 года, после моего возвращения в Москву, в день храмового праздника у Словущего Воскресения, что в Барышах. Церковь эта построена в память обновления храма Воскресения Христова, в коем находится гроб Господень. Стоит она в Барышевском переулке у Покровки, где сохранился поныне дом графа Разумовского, с которым, по преданию, императрица Елизавета Петровна в ней венчалась. Подтверждается это, между прочим, тем, что на колокольне красуется золотая корона.
Толпа, собравшаяся около церкви, все увеличивается и постепенно заполняет переулок. Ждут патриарха Тихона, обещавшего служить в этот день. Стоят чинно, спокойно и тихо, никто не толкает, чтобы пробраться вперед. Более счастливые, в том числе и я, - размещаются по обе стороны притвора, при входе в храм. Эту толпу, благоговейно и радостно ожидающую своего любимого Святителя, я также вижу впервые, и настроение ее передается и мне. Меня охватывает чувство напряженного ожидания, и мне кажется, что, как только я увижу Патриарха, совершится для меня что-то небывало радостное и значительное...
Утро серое, неприглядное. Моросит дождь. Вот подходит с Покровки архиерей. Ряса его внизу забрызгана грязью, в руке он несет круглую коробку со своей митрой. В толпе снимают шапки, его обступают, и все тянутся к нему за благословением. Но и это, к моему удивлению, происходит тихо и мирно. А Владыка старается никого не обойти своим благословением, и лицо его также спокойно и радостно.
"Какая разница, - думается мне, - когда наши епископы разъезжали в нарядных каретах, их так не встречали. А если и собирались кучки зевак, то главным образом для того, чтобы полюбоваться на запряженную цугом и разукрашенную золочеными гербами митрополичью карету и бриллиантами на его клобуке. А теперь... смиренно они ходят пешком во всякую погоду. Никаким внешним великолепием они не окружены, а с каким почетом и благоговением встречает их народ... Отошли от них все блага мирские, и сами они стали не от мира сего..."
Владыка проходит в церковь, и вскоре на паперть выходит духовенство и клир и выносят патриарший крест. Этот древний крест всегда предшествовал русским Патриархам, как в Москве, так и во время их служения, - при каждом их выходе из алтаря. Со времени уничтожения в России патриаршества, в течение двух веков, патриарший крест, оставаясь без употребления, хранился как историческая древность. Советские власти не позволили возить или носить его по улицам перед Патриархом открытым, и потому его доставляли в церковь заранее и встречали им Патриарха Тихона на паперти.
Церковный староста обращается к нам: если вы любите Святейшего, - так называли его обычно москвичи, - пожалейте его и не подходите отдельно под благословение. Он еще не оправился после болезни и очень утомляется.
Затрезвонили колокола. Народ встрепенулся. Патриарха ждали с минуты на минуту.
И вдруг охватившее всех благоговейное безмолвие резко нарушается крикливыми, грубыми, нестройными голосами. Я вздрагиваю, точно от неожиданного удара. "Это что?" - вырывается у меня.
"Комсомольцев прислали, - отвечает спокойно сосед. - Вот они горланят безбожные песни. Тоже думают, что слушать мы их станем. Свою встречу задумали устроить Святейшему, да Бог не допустил. Промахнулись маленько - не вовремя затянули".
А убогая старушка крестится широким крестом и молвит: "Прости им, Господи, не ведают, что творят".
"Демонстрация" комсомола не удалась - лишь на несколько минут опередили они Патриарха, а остановить свое шествие, повременить... надо думать, побоялись толпы, прошли и замолкли.
И тотчас на извозчичьей пролетке подъехал Патриарх с митрополитом Крутицким Петром. Обедню Святейший всегда назначал в 10 часов и никогда не опаздывал.
Мимо нас провели его под руки. И когда мы увидели его старческое, больное, измученное и кроткое лицо, нам самим стало ясно, что ничем его утруждать нельзя. Нельзя было и смотреть на него без боли сердечной, и вместе с тем радостно всколыхнулась душа...
Во время богослужения церковь была битком набита, но и тут царили порядок и тишина. Чувствовалось напряженное молитвенное настроение. Митрополит Петр сказал прекрасную проповедь, - сам Патриарх проповедей не говорил. После обедни он отслужил молебен, чем всегда заканчивалось его служение, и около 1 часу дня отбыл на том же извозчике к себе, в Донской монастырь...
Когда к Патриарху Тихону обращались с просьбой служить в каком-либо из храмов московских, он никогда не отказывался. О патриаршем служении объявлялось в церквях заблаговременно, и радостная для всех весть быстро распространялась. Собравшаяся в этих случаях толпа все увеличивалась, и с наступлением весны, тепла и усиленного притока в Москву странников и богомольцев эти толпы исчислялись тысячами. Ни один из московских храмов не мог вместить такое количество молящихся, и потому большинство оставалось в ограде церковной и даже вне ее...
Подъезжает Патриарх на своем неизменном извозчике. Ему под ноги бросают цветы и весь путь его ими усеян. Точно сотканный любовью народной ковер стелются они перед ним. А он идет смиренно, замедляя шаги, радостно и любовно осеняя всех своей благословляющей рукой... Радость сопровождала его всегда. Она точно излучалась им и передавалась окружающим. При виде его всяк забывал свои заботы и тяготы, - они точно отходили куда-то, а вместе с ними отступали и все попечения житейские, - суровая, переполненная скорбями, будничная жизнь.
"Вот он наш, перед Богом молитвенник и заступник и утешение наше", - думалось всем, глядя на Святителя Земли Русской.
Не попавши в храм, я, по примеру других, усаживаюсь на зеленую траву в тени развесистой березы и, как всегда, прислушиваюсь... Говорят преимущественно о Святейшем. Рассказывают все, что о нем знают и слыхали. Повторяют каждое его слово. Остановившуюся под соседним деревом его пролетку, разукрашенную с детским усердием цветами, обступают со всех сторон. А кучер, с высоты своих козел, с гордостью рассказывает о разных подробностях личной жизни Патриарха. Его слушают с напряженным вниманием, как человека, стоящего близко к Святейшему. До революции он служил у княгини Голицыной и, вероятно, от щедроты своей бывшей барыни, получил почти новую пролетку и рысистую вороную лошадь. Стал он московским "лихачом", а Святейшего возил по усердию. Патриаршего кучера все знали в лицо, а многие величали его по имени-отчеству...
Кого только не было в этой толпе! Странники, пришедшие со всех концов России поклониться московским святыням и ее Святителю, монахи, сборщики на построение храма, нищие, калеки, убогие, юродивые и кликуши, старцы, старушки, подростки, крестьяне, рабочие, мастеровые и образованные - московские обыватели всех возрастов и кругов и бывших общественных положений и приезжие" (Вестник культуры. Париж. 1937. С. 50-53. Цит. по: [14]).
"В 1929 г. церковь закрыли и постепенно стали ломать"[2]. "Пристройку и ограду ц. Воскресения в Барашах постановили снести для расширения движения в ноябре 1929 г."[18]. "В 1930 г. ЦГРМ и музейный подотдел МОНО положительно ответили на запрос городских властей о возможности сноса и колокольни, которую сломали в начале 1930-х гг."[17].
М. Л. Богоявленский в 1965 г. записал: "При фотографировании этой церкви пожилая женщина взволнованно, с жаром и возмущением рассказывала мне, как на ее глазах уничтожалось в ней церковное имущество. В 1929 г. церковь Воскресения закрыли, году в 1930-м сбросили с купола громадную золоченую корону из дерева; она потом валялась возле храма. Позже ее отвезли в антирелигиозный музей, открытый в Страстном монастыре, и там она пропала. После закрытия церковь стояла без присмотра, в нее можно было заходить кому угодно. Ребятишки лазали по церкви и обнаружили подземный ход к дому № 22 ("дом-комод", впоследствии 4 мужская гимназия). Не так давно возле церкви копали под водопровод канаву и выкопали несколько человеческих черепов. Черепа служили мальчишкам вместо мяча для игры в футбол, и никто из взрослых, проходивших мимо, их не останавливал - а ведь это останки наших предков! Ее знакомый читал в Германии, где был в плену, что подземный ход продолжался еще дальше от дома № 22 в нынешний Телеграфный переулок к церкви Архангела Гавриила (Меншиковой башне)".
В 1960-1990-х гг. внутри храма находились Управление пожарной охраны г. Москвы МВД СССР и "Пенсионное отделение ГУВД Мосгорисполкома". Глава храма с крестом и колокольня до первого яруса разрушены, сломана половина ограды. На месте колокольни сделана пристройка, совершенно бесстильная, высотой в два с половиною этажа. Внутри все переделано. Здание стоит на государственной охране под № 448[13], но реставрации в ближнем будущем не предвидится.
 
[1] Александровский, № 226.
[2] Рукопись Александровского, № 252.
[3] Путеводитель Машкова. С. 177.
[4] Сытин П. В. Откуда произошли названия улиц Москвы. М., 1959. С. 68.
[5] Сытин. С. 436.
[6] Федосюк Ю. Лучи от Кремля. М., 1978. С. 252.
[7] Мельгунов П. Н. Заметка о церкви Воскресения в Барашах // Чтения в Императорском Обществе истории и древностей Российских. 1866. № 3. С. 249-250.
[8] Покровский Д. А. Очерки Москвы // Исторический вестник. 1893. № 4. С. 116-117 (о церкви Воскресения в Барашах и предании про венчание в ней императрицы Елизаветы).
[9] Москва. Памятники архитектуры XVIII - 1-й трети XIX в. М., 1975. С. 340.
[10] (Бондаренко И. Е.). Архитектурные памятники Москвы. М., 1905. Вып. 2-3 - фото и текст.
[11] Материалы. С. 627.
[12] Романюк С. К. Улица Чернышевского // Вопросы истории. 1980. № 11. С. 186.
[13] Памятники архитектуры Москвы, состоящие под государственной охраной. М., 1980. С. 34.
[14] Левитин А., Иванов В. Очерки по истории русской церковной смуты. Кюснахт, 1978. Т. 2. С. 164-168.
[15] Каталог архивов. Вып. 3. С. 581.
[16] Памятники архитектуры Москвы. Земляной город. М., 1989. С. 255, 269-270.
[17] Козлов В. Под флагом нигилизма // Моск. журнал. 1991. № 6. С. 38.
[18] Козлов В. Вакханалия // Моск. журнал. 1991. № 5. С. 47.
Список сокращений
Всего текстов: 1